Этаж смерти - Страница 76

Я вспомнил, что говорил мне об этом управляющий банка.

— Сто тридцать миллиардов долларов.

— Верно, — подтвердила Молли. — Но ровно вдвое больше их за границей. Это факт. Люди по всему миру держат на руках двести шестьдесят миллиардов американских долларов. Они лежат на депозитах в Лондоне, Риме, Берлине, Москве, засунуты под матрасы по всей Южной Америке и Восточной Европе, спрятаны под половицы, в щели в стенах, лежат в банках, туристических агентствах и так далее. И чем это объясняется?

— Не знаю, — сказал я.

— Тем, что доллар является самой надежной мировой валютой. В него верят. Его хотят. И, естественно, наше правительство этому очень радо.

— Льстит самолюбию, да? — предположил я.

Я услышал, как Молли переложила трубку в другую руку.

— Эмоции тут не при чем, — сказала она. — Подход исключительно деловой. Только задумайтесь, Джек. Если у кого-нибудь в Бухаресте в столе припрятана стодолларовая купюра, это означает, что когда-то за нее кто-то обменял какой-то зарубежный товар стоимостью сто долларов. Это означает, что наше правительство продало бумажку, раскрашенную черной и зеленой краской, за сто полновесных долларов. Очень выгодный бизнес. И поскольку доллар является надежной валютой, высока вероятность, что эта стодолларовая купюра останется в том столе в Бухаресте еще много лет. И Соединенным Штатам не придется возвращать этот зарубежный товар. До тех пор пока доллару верят, мы не будем в проигрыше.

— Так в чем проблема? — спросил я.

— Трудно описать в двух словах, — сказала Молли. — Все дело в доверии и надежности. Тут надо подходить с позиций метафизики. Если зарубежные рынки заполонят фальшивые доллары, само по себе это не окажет особого влияния на нашу экономику. Но вот если об этом станет известно, нам придется плохо. Потому что людей охватит паника. Они потеряют доверие к доллару. Перестанут считать его надежным. И доллар больше не будет им нужен. Они станут набивать свои матрасы японскими иенами или немецкими марками. Они станут избавляться от долларов. И нашему правительству в кратчайшие сроки придется выплатить иностранный заем размером в двести шестьдесят миллиардов долларов. В самые кратчайшие сроки. А мы не сможем этого сделать, Джек.

— Серьезная проблема, — признал я.

— Вот в чем все дело. И эту проблему очень нелегко решать. Все фальшивые доллары изготавливаются за границей, и в основном там они и остаются. В этом есть свой смысл. Типографии располагаются где-нибудь за пределами Соединенных Штатов, и мы даже не знаем об их существовании. Фальшивки распространяются среди иностранных граждан, которые счастливы, если эти бумажки хоть отдаленно напоминают настоящие доллары. Вот почему подделки почти не попадают к нам. Лишь самые лучшие образцы возвращаются в Штаты.

— В каком объеме? — спросил я.

Я услышал, как Молли пожала плечами. Вздохнула, сжимая губы.

— В очень небольшом, — сказала она. — Наверное, несколько миллиардов, не больше.

— Несколько миллиардов? И это немного?

— Капля в океане. С макроэкономической точки зрения. Я хочу сказать, в масштабах экономики страны.

— И что именно мы предпринимаем? — спросил я.

— Две вещи. Во-первых, Джо из кожи лез вон, чтобы это остановить. Причина очевидна. Во-вторых, мы из кожи лезем вон, притворяясь, что этого вообще не происходит. Для того, чтобы поддерживать доверие.

Я кивнул, начиная понимать, чем объяснялась строжайшая секретность в Вашингтоне.

— Понятно, — сказал я. — А что если я позвоню в казначейство и попрошу рассказать о проблеме фальшивых денег?

— Мы будем все отрицать.

Пройдя через пустое дежурное помещение, я сел в машину к Роско. Попросил ее поехать в направлении Уорбертона. Когда мы доехали до рощицы, уже стемнело. Лунного света едва хватало, чтобы различать силуэты деревьев. Роско остановилась там, где я сказал. Поцеловав ее, я вышел из машины. Похлопал ладонью по крыше «Шевроле» и помахал ей на прощание. Роско развернулась. Медленно поехала назад.

Я пошел прямо через заросли. Мне не хотелось оставлять следы на дороге. Объемистая сумка очень мешала, постоянно цепляясь за ветки. Я подошел к «Бьюику». Все тихо. Совсем тихо. Отперев ключом водительскую дверь, я сел. Завел двигатель и поехал по грунтовой дороге. Задние рессоры стучали на выбоинах. Меня это нисколько не удивляло. Как никак, в багажнике лежало не меньше пятисот фунтов груза.

Выехав на шоссе, я поехал на восток к Маргрейву. Затем свернул на север и направился к автостраде, проехал мимо складов и влился в автомобильный поток, текущий к Атланте. Я ехал не слишком быстро и не слишком медленно. Не хотел, чтобы на меня обращали внимание. Коричневый «Бьюик» был совсем неприметный и не вызывал подозрений. Именно это и было мне нужно.

Через час я увидел указатель дороги, ведущей к аэропорту. Свернув, я отыскал автостоянку. Купил парковочный билет у автоматического шлагбаума и въехал. Стоянка была большая. Лучше не придумаешь. Я нашел свободное место в середине, в сотне ярдов от ближайшей ограды. Вытер рулевое колесо и ручку переключения передач. Взял сумку. Запер «Бьюик» и пошел прочь.

Через минуту я оглянулся и не смог отыскать взглядом машину, из которой только что вышел. Где лучше всего спрятать машину? На стоянке в аэропорту. Все равно, что песчинку лучше всего прятать на песчаном берегу. «Бьюик» простоит тут целый месяц, и никто даже не шелохнется.

Я направился к шлагбауму. Выбросил в первый же попавшийся по дороге мусорный бак сумку. В следующий бак отправился парковочный билет. У шлагбаума сел на автобус для авиапассажиров и подъехал к зданию вокзала. Нашел там туалет. Завернул ключи от «Бьюика» в бумажное полотенце и выбросил в урну. Затем снова вышел во влажную ночь. Сел на автобус до гостиницы и поехал к Роско.